1895
Длиннее, чернее
Холодные ночи,
А дни все короче,
И небо светлее.
Терновник далекий
И реже и суше,
И ветер в осоке,
Где берег высокий,
Протяжней и глуше.
Вода остывает,
Замолкла плотина,
И тяжкая тина
Ко дну оседает.
Бестрепетно Осень
Пустыми очами
Глядит меж стволами
Задумчивых сосен,
Прямых, тонколистых
Берез золотистых,—
И нити, как Парка,
Седой паутины
Свивает и тянет
По гроздьям рябины,
И ласково манит
В глубь сонного парка…
Там сумрак, там сладость,
Все Осени внемлет,
И тихая радость
Мне душу объемлет.
Приветствую смерть я
С бездумной отрадой,
И муки бессмертья
Не надо, не надо!
Скользят, улетают —
Бесплотные — тают
Последние тени
Последних волнений,
Живых утомлений —
Пред отдыхом вечным…
Пускай без видений,
Покорный покою,
Усну под землею
Я сном бесконечным…
1895
Не осуждай меня, пойми:
Я не хочу тебя обидеть,
Но слишком больно ненавидеть,—
Я не умею жить с людьми.
И знаю, с ними — задохнусь.
Я весь иной, я чуждой веры.
Их ласки жалки, ссоры серы…
Пусти меня! Я их боюсь.
Не знаю сам, куда пойду.
Они везде, их слишком много…
Спущусь тропинкою отлогой
К давно затихшему пруду.
Они и тут — но отвернусь,
Следов их наблюдать не стану,
Пускай обман — я рад обману…
Уединенью предаюсь.
Вода прозрачнее стекла.
Над ней и в ней кусты рябины.
Вдыхаю запах бледной тины…
Вода немая умерла,
И неподвижен тихий пруд…
Но тишине не доверяю,
И вновь душа трепещет,— знаю,
Они меня и здесь найдут.
И слышу, кто-то шепчет мне:
«Скорей, скорей! Уединенье,
Забвение, освобожденье —
Лишь там… внизу… на дне… на дне…»
1895
Изнемогаю от усталости,
Душа изранена, в крови…
Ужели нет над нами жалости,
Ужель над нами нет любви?
Мы исполняем волю строгую,
Как тени, тихо, без следа,
Неумолимою дорогою
Идем — неведомо куда.
И ноша жизни, ноша крестная,
Чем далее, тем тяжелей…
И ждет кончина неизвестная
У вечно запертых дверей.
Без ропота, без удивления
Мы делаем, что хочет Бог.
Он создал нас без вдохновения
И полюбить, создав, не мог.
Мы падаем, толпа бессильная,
Бессильно веря в чудеса,
А сверху, как плита могильная,
Слепые давят небеса.
1896
Единый раз вскипает пеной
И рассыпается волна.
Не может сердце жить изменой,
Измены нет: любовь — одна.
Мы негодуем, иль играем,
Иль лжем — но в сердце тишина.
Мы никогда не изменяем:
Душа одна — любовь одна.
Однообразно и пустынно,
Однообразием сильна,
Проходит жизнь… И в жизни длинной
Любовь одна, всегда одна.
Лишь в неизменном — бесконечность,
Лишь в постоянном глубина.
И дальше путь, и ближе вечность,
И всё ясней: любовь одна.
Любви мы платим нашей кровью,
Но верная душа — верна,
И любим мы одной любовью…
Любовь одна, как смерть одна.
1896
Час одиночества укромный,
Снегов молчанье за окном,
Тепло… Цветы… Свет лампы томный —
И письма старые кругом.
Бегут мгновения немые…
Дыханье слышу тишины…
И милы мне листы живые
Живой и нежной старины,
Истлело всё, что было тленьем,
Осталась радость чистоты.
И я с глубоким умиленьем
Читаю бледные листы.
«Любовью, смерти неподвластной,
Люблю всегда, люблю навек…»
Искал победы не напрасно
Над смертью смелый человек.
Душа, быть может, разлюбила —
Что нам до мимолетных снов?
Хранит таинственная сила
Бессмертие рожденных слов.
Они когда-то прозвучали…
Пусть лжив торжественный обет,
Пускай забыты все печали —
Словам, словам забвенья нет!
Теснятся буквы черным роем,
Неверность верную храня,
И чистотою, и покоем
От лжи их веет на меня.
Живите, звуков сочетанья,
И повторяйтесь без конца.
Вы, сердца смертного созданья,
Сильнее своего творца.
…………………………
Летит мгновенье за мгновеньем,
Молчат снега, и спят цветы…
И я смотрю с благоговеньем
На побледневшие листы.
1896
Был человек. И умер для меня.
И, знаю, вспоминать о нем не надо.
Концу всегда, как смерти, сердце радо,
Концу земной любви — закату дня.
Уснувшего я берегу покой.
Да будет легкою земля забвенья!
Распались тихо старой цепи звенья…
Но злая жизнь меня свела — с тобой,
Когда бываем мы наедине —
Тот, мертвый, третий — вечно между нами.
Твоими на меня глядит очами
И думает тобою — обо мне.